|
Видеть на сцене своих островных кумиров – это удовольствие и восторг от их умения петь и подавать песню. К числу таких любимцев публики относится солистка и одновременно заведующая музыкальной частью Южно-Сахалинского муниципального ансамбля современной народной песни «Русский терем» Ирина Мельниченко. В этом году исполняется 30 лет ее творческой деятельности. И это настоящий успех.
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ НОМИНАНТА
Ирина Алексеевна Мельниченко родилась в 1962 году в Южно-Сахалинске. Родители в числе первых переселенцев приехали на далекий остров после войны. Первый дом, где жила семья, находился во Владимировке на улице Южно-Сахалинской. С островной столицей у нее связана вся ее жизнь. Ирина с отличием окончила не только музыкальную школу, но и Сахалинское музыкальное училище. Имеет два высших образования. В СахГУ получила филологическое, а окончив заочно Хабаровский институт культуры, – руководителя народного коллектива. Работала концертмейстером в Сахалинском музыкальном училище, в балетной студии Валентины Длугий и других коллективах. Все годы, начиная с 1979-го, являлась солисткой Сахалинского русского народного хора. Четыре года назад вместе с мужем, известным музыкантом Андреем Мельниченко, они стали у руля этого популярного коллектива с трудной, но счастливой историей. Многие годы и сейчас Ирина преподает народное пение в детской школе искусств «Этнос», была солисткой одноименного ансамбля. Семь лет назад творческая семья Мельниченко создала ансамбль современной народной песни «Русский терем». В 2008 году, став Южно-Сахалинским городским муниципальным учреждением, он получил статус профессионального коллектива.
КСТАТИ
За шесть с половиной лет ансамбль «Русский терем» дал…530 (!) концертов. Они с успехом прошли не только на Сахалине и Курилах, но и за рубежом. А 1 февраля 2009 года принято решение о включении Сахалинского русского народного хора в состав муниципального учреждения «Русский терем».
КЛАВИШНОЕ ЧУДО НА БАТАРЕЙКАХ
– Ирина Алексеевна, вы поете не только голосом, но и душой. А как у вас возник интерес к музыке, народной песне?
– Все идет от родителей. У меня до сих пор хорошо играет на гармошке папа. Дядя играл на балалайке, тетя выбивала такт на ложках. К нам домой часто приходили гости. В доперестроечное время это считалось в порядке вещей – люди собирались компанией. Общее веселье, всеобщая пляска и непременно застольные песни. Я их слушала и подпевала. А мое первое соприкосновение, как я называю, с «высокой» музыкой произошло в детстве, когда мне подарили электронное пианино. Это маленькое чудо на батарейках с черно-белыми клавишами всего в полторы октавочки издавало такие прекрасные звуки, что меня они просто околдовали. Было мне тогда 5 лет. Но уже на этом игрушечном инструменте я сама начала интуитивно подбирать мелодии. Не зная нотной грамоты, просто по слуху, подобрала свою первую музыкальную фразу – «Маленькой елочке холодно зимой…», чем немало удивила взрослых. Когда мы переехали жить в другой район областного центра, меня стали водить в детский сад «Березка». Находился он в ведомстве железной дороги, где моя мама много лет проработала бухгалтером в управлении. Там музыкальный работник сразу обратила на меня внимание. Маме она тут же сообщила, что я такая выразительная, хорошо пою, танцую и что неплохо бы меня отдать учиться в музыкальную школу. Мама стала готовить меня к поступлению в «музыкалку». В то время, в 1969 году, поступить в единственную в областном центре детскую музыкальную школу №1(сейчас это Центральная музыкальная школа) было очень сложно. Конкурс составлял по 7 – 8 человек на место. Свой подготовительный курс я проходила на дому у преподавателя этой же школы Людмилы Белоус. Мне наконец-то купили настоящий инструмент – большое черное пианино, которое называлось мощно, но совсем не музыкально – «Урал». Его с трудом затащили на 5-й этаж, поместили в мою комнату. С той поры началось мое музыкальное образование.
– И вас не надо было заставлять учиться? Ведь часто дети садятся за инструмент, можно сказать, из-под палки родителей.
– Как ни странно, но меня никто никогда не заставлял. Я занималась с удовольствием. Мало того – в детском саду всегда была в первых рядах танцоров, пела частушки, рассказывала стихи.
ФУЭТЕ В ДОМАШНЕМ КВАДРАТЕ
– Почему из тысячи профессий вы выбрали одну – музыкального работника?
– Поскольку в плане музыки у меня все шло на ура, то еще в 6-м классе уже точно знала, что буду поступать в Сахалинское музыкальное училище. И педагоги готовили меня к этому. В 70-е годы прошлого столетия профессия музыканта считалась престижной. А конкурс абсолютно на все отделения музучилища был огромный.
– Как я поняла, вы получили хорошую школу классической музыки, а как в вашу жизнь вошли народное творчество, хореография, современные песни?
– Действительно, тогда в учебных заведениях не было народного отделения, но с народным творчеством я соприкасалась буквально с начальных классов музыкальной школы. А первые публичные выступления с эстрадным репертуаром у меня состоялись в пятилетнем возрасте. Это было… в универмаге «Сахалин». На втором этаже в отделе домашней одежды, где сейчас продают японские товары, работала моя старшая сестра. Посетителей тогда было мало. Поэтому во время перерыва собирались продавцы по пять-шесть человек, чтобы послушать юное дарование. Меня в красивом платье с бантиками ставили на табуреточку и просили спеть. Никогда не забуду, как я гордо стояла на этом стульчике и пела свои самые любимые песни. Я, видимо, голосила так громко, что срывала бурные аплодисменты. А дома часто устраивала мини-спектакли. У нас была радиола «Ригонда» с проигрывателем и много-много пластинок. Бесконечно дорогие мне виниллы до сих пор храню, рука не поднимается их выбросить. Среди всего этого богатства особо почетное место занимали пластинки с музыкальными спектаклями – «Щелкунчик», «Спящая царевна» и другими. Насмотревшись по телевизору балетов, которые в то время часто транслировали, я дома тоже давала балетные представления. Наряжалась в какие-то хитоны, повязывала косынками голову, в ход шли всевозможные шляпы. К тому времени я знала терминологию балета. В двухкомнатной квартире всерьез пыталась воспроизвести фуэте и крутила столько оборотов, сколько требовалось. Отбивала дроби, делала немыслимые прыжки. Как говорит сейчас моя мама: «У тебя всегда ноги были выше головы…» А я просто очень хотела танцевать. Мечтала ходить в какой-нибудь танцевальный кружок, но музыка занимала все свободное время.
ВСЕ МЕЧТЫ О ХОРЕ
– Как получилось, что из всех искусств предпочтение вы отдали все-таки народному творчеству?
– В 3-м классе музыкальной школы я попала в общий хор Лионеллы Николаевны Наумовой. Тогда она была хормейстером Сахалинского русского народного хора, которым руководил ее муж – известный в области музыкант, композитор, член Союза композиторов СССР Владимир Наумов. Он же являлся еще и директором Сахалинской областной филармонии. Совместные праздничные концерты, часто проводимые в те времена, – большие, помпезные, многолюдные – всех сидящих в зале, в том числе и меня, приводили в восторг. Это было так здорово, так красиво. На заднем плане стоял мощный (человек 40) Сахалинский русский народный хор, на переднем – сводный хор детской музыкальной школы, а перед ними еще работала многочисленная танцевальная группа. Сценическое действо, яркие красивые костюмы, хорошо поставленные голоса – все это впечатляло и будоражило мою юную душу. Именно тогда у меня и пошел перелом интереса в сторону народного творчества. Я стояла за кулисами, и у меня замирало сердце…Но я знала – попасть в Сахалинский народный хор не так-то просто. Коллектив был концертирующий, гастролирующий, он объездил всю западную Россию, побывал в Москве, Чехословакии других странах. Главный творческий коллектив островной области находился тогда под патронажем первого секретаря обкома партии П. А. Леонова. Павел Артемович мог запросто после рабочего дня по дороге домой зайти во Дворец пионеров, где тогда репетировал хор, всех поприветствовать, посидеть в зале, послушать песни. … В 1976 – 78 годах участников хора только по одному письму художественного руководителя беспрепятственно отпускали на работе на все гастроли. Причем все это делалось с сохранением заработной платы, выплатой командировочных. А ведь иногда хор гастролировал месяцами. Петь в этом коллективе стало моей мечтой.
Я училась в одном классе с сыном Наумовых Андреем. Общалась часто с его семьей, была вхожа в их дом. Однажды, когда уже учеба в музыкальной школе шла к финишу, я, как говорится, пользуясь случаем, попросила Владимира Николаевича взять меня в хор. «Маленькая еще, подрасти…» – усмехнулся мой кумир. Мне уже исполнилось 16, но я действительно была маленькая, худенькая. И все же возмущению моему не было предела. Я могла пойти с хором в огонь и воду, уже готова к выступлениям, знала почти весь его репертуар – а мне дают отставку! Тогда, вопреки всему, твердо решила: и все-таки я буду петь в Сахалинском хоре. А между тем жизнь катилась дальше. И в основном она была связана с классической музыкой. В музыкальном училище я поступила на фортепианное отделение в класс Риммы Александровны Новокрещенцевой. Пела в академическом хоре Николая Ивановича Чистякова. На сводных репетициях по субботам собирались все отделения училища – струнники, пианисты, народники. Как-то мы сидим с подругой Ирой Смирновой (впоследствии Алавердян, ставшей создателем ансамбля фольклорной песни «Туесок»), стараемся петь как следует, а руководитель то и дело ко мне оборачивается. «Ирина, – говорит, – ну-ка прикрой свой народный тембр…» Думаю – ага, если сам Чистяков говорит о моей народной манере пения, стоит заняться этим всерьез. И вскоре вместе с Андреем Наумовым мы совершили официальный визит к его родителям. Я снова пришла проситься в Сахалинский русский народный хор. Первой не выдержала Лионелла Николаевна, поднажала на супруга, и он наконец-то разрешил мне прийти на репетицию. Счастью моему не было предела!
– А свое первое выступление помните?
– Еще как. Это было 3 сентября 1979 года. С этого момента я и отсчитываю свой сценический стаж. Едва пришла в коллектив своей мечты, как уже через месяц у нас был выездной концерт в санаторий «Сахалин». Первый урок сценического макияжа дала мне моя подруга. Я не умела этого делать и косметикой никогда не пользовалась. А у Наумова было строго – все артисты на сцене должны быть одинаковы. У женщин – ресницы накрашены, на веках – синие тени, на щеках – румянец, губы – оранжевые… И волосы на голове должны быть зализаны – волосок к волоску. Пришла домой к Иринке Смирновой за три часа до выезда на концерт. Она посадила меня перед зеркалом, причесывала, прилизывала. У меня на голове был не только начес, обильно сдобренный лаком, но и, наверное, целый килограмм шпилек, заколок, невидимок, потому что волосы я носила короткие, а к ним-то надо было во что бы то ни стало прикрепить длинную косу девичью... Посмотрев на себя в зеркало, пришла в ужас. Это была не я. Но еще ужаснее стало потом, когда поняла, что в таком виде мне придется идти по улице. На сцене в санатории у меня так предательски дрожали коленки, что, слегка наклонив голову вперед, я видела, как одна из них билась о сарафан. Волнение было сильнейшее, хотя и в зале сидело людей немного, и на сцене мне стоять не привыкать. Скорее всего, это случилось от переполнявшего меня чувства ответственности – я очень боялась подвести любимый коллектив.
И «ВАЛЕНКИ» В ПОДАРОК…
– Как возникла идея создать свой коллектив «Русский терем»?
– Это было смелое решение Андрея. Мы создали ансамбль «Русский терем» в 2002 году. К этому времени мне и самой захотелось поработать в ином направлении – уйти от чисто фольклорного пения. Уже у всех был на слуху ансамбль Надежды Бабкиной, с которой мне довелось встретиться и пообщаться в Москве на одном из творческих семинаров. Во всю блистали группы «Золотое кольцо» Надежды Кадышевой, «Белый день»… Все они работали в направлении современной народной песни. Мы поняли, что сейчас оно особо востребовано. Нам это тоже было интересно. У нас появилась возможность использовать новые технологии, современные ритмы в звучании наших произведений. Теперь в наши аранжировки вплетается электронная музыка, и это хорошо воспринимается молодежью (что очень важно!) и теми, кто приходит на наши концерты.
– Есть ли у вас любимые или «коронные» песни?
– Их много. Но любимейшая – народная песня «Виновата ли я» в современной обработке. Вдохновляет нас и песня «Брови» из репертуара ансамбля «Иван Купала» и, конечно, «Валенки».
– Говорят, две яркие, сильные личности трудно уживаются друг с другом. Как вам работается в тандеме с супругом? Бывают ли разногласия и за кем остается последнее слово?
– Конечно, разногласия неизбежны в любой творческой семье, ведь каждый человек все видит по-своему. Но у нас все проще. Андрей всю хормейстерскую работу передал мне. Он доверяет моему профессионализму и в работе может что-нибудь только пожелать. Его стихия – инструментовки, аранжировки. Кто-то из музыкантов отдает свои записи в Англию на мастеринг, у нас он – в нашей квартире (смеется). Но специалисты, которые слушают произведения «Русского терема», оценивают их высоко. А в спорной ситуации мы просто умеем прислушиваться друг к другу, поэтому без лишних эмоций приходим к общему знаменателю.
БЛИЦ-ОПРОС
Ваши увлечения?
– Помимо музыки и сцены, у меня никогда не было никаких увлечений. Единственное, что мне нравится, – шить и украшать кокошники для наших творческих коллективов. Все они – моих рук дело.
Дома, на отдыхе поете?
– Нет. Нам с Андреем песен хватает на работе. А вот когда выезжаем на отдых с участниками хора, то тут без песен не обойтись. Поем для души любимые песни. Но только не из репертуара хорового коллектива. Стараемся не смешивать отдых и дело.
Чем из достигнутого в жизни вы больше всего гордитесь?
– Тем, что я состоялась как певица и как руководитель творческого коллектива. Я горжусь тем, что мой учитель, маэстро Наумов, который уже давно живет на материке, узнав, что его любимое детище – Сахалинский русский народный хор – до сих пор живо и здравствует, сказал мне за это спасибо.
ЧТО ЗНАЧАТ ДЛЯ ВАС…
Семья?
– Мой «терем». Точнее – «терем» моей души, где мне тепло и комфортно. Это мой дом, где ждет меня дочечка – моя умница, мое сокровище… Она уже взрослая. К сожалению, Танюша со студенческих времен больна тяжелым недугом. Это моя боль. Но мы живем, боремся. Мы – семья, а значит – все преодолеем.
Любовь?
– Умение жить для других. Материнская любовь сильна. Но то, что, будучи тяжело больной, дочь дает мне, нам с Андреем силы жить, работать, творить, это тоже любовь.
Любимое время суток?
– Вечер. У нас в это время начинаются репетиции, концерты, проходят встречи с друзьями, часто не запланированные.
Ваши мечты. О чем они?
– Очень хочется, чтобы воплотились все наши замыслы с ансамблем «Русский терем» и Сахалинским хором. Мечтаем о создании своего театра «Русский терем». Мы с Андреем горим этой идеей. И, конечно, хочется достойно отметить свой 30-й творческий юбилей большим концертом, на который мы пригласим всех наших друзей, учеников, поклонников. А их у нас так много.
|
.gif)
Nepom.Ru
